Ещё мгновение назад казалось, что «официальная» часть вечера начнётся совсем нескоро, и вот — двери в зал закрылись за последней девушкой, вошедшей внутрь и принявшейся выискивать подходящее для себя место. Помещение, в котором они собрались, было большим, но скорее в ширину — тоже можно было сказать и об окнах в единственной наружной стене: они состояли из нескольких продолговатых сегментов, со стороны будто бы сливающихся воедино — лишь зелёные занавески с жёлтым нижним краем подсказывали, что окон было несколько, а не одно большое на всю стену. Возле них стояли одним длинным рядом придвинутые друг к другу стулья со спинками и мягкими зелёными сидушками — несколько стульев находилось также и у стены напротив, но было заметно, что их принесли откуда-то. Кроме всего прочего, зал отличался мягким ковром того же цвета, что превалировал во всём интерьере — цвета тёмного цуката, занимавшим всю площадь пола, и очень невысокими потолками, до которых Криандра, приподнятая кем-нибудь, вполне могла бы дотянуться рукой. Казался странным такой выбор помещения для музицирования, но зеленоглазая решила, что ей не стоит забивать себе этим голову, — в конце концов, она должна была наслаждаться происходящим, а не постоянно анализировать всё вокруг.

Выискивая себе укромный уголок, чтобы засесть там, Криандра ненароком переглянулась с молодой девушкой — с виду лет пятнадцати — с очень яркими рыжими волосами и такой жизнерадостностью, что та сквозила не только в её взгляде, но и в движениях. Она, не отрывая глаз от Криандры, похлопала ладонью по сидушке стула, стоявшего рядом с тем, на которым сидела она, тем самым приглашая её. Зеленоглазая благодарно кивнула и заняла предложенное место. Пока девушки настраивали свои инструменты, она, скрывая свою разыгравшуюся любознательнось, оглядела всех присутствующих. Через один стул от неё сидела музыкантша, державшая на коленях огромный инструмент, немного похожий на китаррон — тем не менее они отличались формой корпуса и её цветом: у этого инструмента он был более узким и угловатым и, по всей видимости, изготовленным из насыщенно тёмно-красного дерева. Засмотревшись на него, Криандра едва не пропустила мимо ушей имя своей ближайшей соседки, когда та представилась.

— Э́ффа, — улыбчиво произнесла рыжеволосая девушка.

— Кельстэ́кке, — ответила зеленоглазая, рискнув назваться прозвищем, которое дала ей Дэирев.

Зазвучали первые аккорды, и обе они мгновенно замолчали. Те из девушек, что были лучшими певицами, принялись распеваться: кто-то на пару с кем-то, кто-то — сам по себе, и, несмотря на то, что всё вместе это пока что звучало как настоящая какофония, не выглядело, будто это кому-то мешало. Криандра устроилась поудобнее и, сложив соединённые руки у себя на коленях, просто наблюдала за происходящим. Ей не терпелось как можно скорее послушать самую первую песню, которая должна была определить её настроение на весь оставшийся вечер. Понравится ли ей то, что она услышит, и сможет ли она влиться в этот огромный коллектив, не являясь ни частью этого города, ни даже уроженкой этого мира?

— Начнём, — пристав со своего места, сердечно возвестила госпожа Тэль’эзрина, и села обратно.

Девушки с самыми большими струнными инструментами склонились над ними и, будто бы одновременно вдохнув, начали играть. Криандру объял неподдельный восторг: музыкантши играли настолько слаженно, что её внутренний перфекционист прямо-таки ликовал. Ни одна из них не выбивалась из строя, каждый звук идеально сливался с остальными — складывалось впечатление, будто девушки тренировались годами, чтобы сыграть эту мелодию. «Возможно, так оно и было», — подумала зеленоглазая. Они ведь не всегда были антарийскими заложницами, и в той, своей прежней жизни, они вполне могли быть профессиональными исполнительницами. Впрочем, даже если они научились играть так уже в плену, то это было достойно лишь только бо́льшего восхищения. Криандра заметила — у некоторых из девушек, которые пока что дожидались своего черёда вступить, немного дрожали руки; это был момент, склонивший их к преображению: прямо здесь и сейчас они внутренне возвращались к себе настоящим, заточённым под видом послушных пленниц. Зеленоглазая тоже поймала себя на чём-то подобном — будучи завороженной песней, она не могла даже дотянуться до той части своего сознания, которая почти беспрестанно думала о чародее и своём будущем. В эту минуту она была просто участницей интерактивного концерта, чарующего её с каждым мгновением всё больше и больше.

Как только проигрыш завершился, в дело вступили женские голоса. Те, кто владел им чуть хуже, старался петь потише, так что в целом звучавшая музыка была достаточно ладной. Криандра вслушалась в слова: песнь была о некоем древнем герое — скорее всего, времён Авалиана, — готовившимся к битве. Ей хотелось вступить наравне со всеми, но так как текст был ей неизвестен, она подпевала закрытыми губами, издавая громкое «мм-мм». Тем временем девушки и женщины Тэль’эзрина уже перешли ко второму куплету:

Прохладна ночь; не спит лихой огонь –
Танцует отблеском на лезвии меча.
Некрепок сон; душа пред боем горяча –
Но до рассвета ты его не тронь.

Впервые зеленоглазой было совсем не стыдно за то, что она была подготовлена гораздо хуже, чем все те, кто окружал её; незнание, которое всегда страшило Криандру, сейчас, кажется, не имело никакого значения. Само её естество будто бы растворялось в общности, охватившей всех присутствующих. Каждая пропетая строка захватывала девушек и женщин Тэль’эзрина с всё новой силой. Свобода, царившая в этот миг в этом зале, была всеобъемлющей и оттого — пьянящей.

Криандра едва ли не расстроилась, когда первая песня окончилась, но это был совсем ещё не конец: мелодия, немного боевая, перешла без какого-либо перерыва во что-то, что напомнило зеленоглазой улыбку сквозь слёзы. Лучшие из солисток решительно заводили, в то время как остальные — подхватывали. Криандра и тут старалась подпевать, пусть и малоуспешно, но всё же подгадывая, чем закончится каждая строка:

Дети смеющиеся,

Знамёна на ветру бьющиеся,

Ароматы повсюду вьющиеся,

Песни ре́ками льющиеся,
Сердца́ в радости утверждающиеся,

Ликования не прекращающиеся!

Головы в беде не склоняющиеся,

Всё к жизни былой возвращающееся!..

Под конец, пропев всю эту длинную песню целиком — а длилась она не менее пяти-семи минут, — зеленоглазой даже пришлось ненадолго остановиться, чтобы продышаться, так как темп нарастал с каждым проигрышем между куплетами. В похожем положении оказалось и немало других девушек, но выглядели они при этом настолько радостными, что складывалось впечатление, будто случилось нечто прекрасное и весьма масштабное.

Следом за этим прозвучало штук двадцать песен, не меньше. У соседки Криандры — Эффы — обнаружился дивный музыкальный инструмент: тонкий металлический обод серебристого цвета с тонкой палочкой посередине, на которой висел десяток маленьких шарообразных колокольчиков. Рыжеволосая девчушка умело позванивала ими в нужный момент, а немного времени спустя предложила зеленоглазой присоединиться — с тех пор они держали инструмент вместе, а в ходе одной песни Криандра так и вовсе по-быстрому выучила, когда именно нужно звонить, и даже сделала это самостоятельно, без участия Эффы. Её соседка обрадовалась её успеху и даже тихо похлопала ей, а зеленоглазая, в полной мере ощутив себя участницей песенного вечера, казалось, была готова вылететь из своего собственного тела и затанцевать посреди зала.

Когда приближение ночи стало неоспоримым, внутрь занесли и разумно расставили яркие светильники, но окна при этом занавешивать не стали. Организовалось нечто навроде перерыва, во время которого всем участвующим были предложены напитки и угощения. Криандра позарилась на подобие компота, по вкусу напоминавшего смесь подслащенной клюквы и спелых яблок: им она запила маленькие круглые, чуть приплюснутые фрукты с зажаренной до золотистой корочки поверхностью и слегка волокнистой — точно у нектарина — мякотью. Заработать себе несварение или, чего хуже, отравление зеленоглазая не опасалась: все эти продукты она уже успела попробовать, благодаря чему выяснила, что её организм прекрасно справлялся со здешней пищей. Так что, смело откушав угощения, она потянулась за ещё одной порцией — и тогда же пересеклась взглядами с Дэирев. Госпожа Тэль’эзрина сидела у стены напротив — там стулья были расположены по двое-трое и на небольшом расстоянии друг от друга. Черноволосая женщина как раз занимала место на одном из двух стульев, стоявших рядом, и жестом пригласила Криандру к себе. Зеленоглазая, убрав руку от подноса, перебралась к ней — Эффа, оставшаяся без оказавшейся энергичной соседки, немного огорчённо поглядела ей вслед.