— А что же старший? — осторожно спросила она, откладывая в сторону очередной предмет чужого гардероба.

— Ох, в детстве его было не заставить прочитать хоть что-либо, — с чувствующейся нежностью ответила Дэирев, но вскоре её голос вернулся к прежним интонациям — видимо, раскрываться перед кем-либо полностью она всё-таки не собиралась, но её собеседница и не стала бы настаивать на этом.

— Думаю, это не помешало ему обрести нужные в жизни качества, — поддержала женщину Криандра.

— Отец обучил его лучше книг, — на выдохе произнесла госпожа Тэль’эзрина и обернулась к ней — и зеленоглазая сделала то же самое. — Нам кажется, что мы знаем, как устроен мир и каким он должен быть, но только до тех пор, пока во всё это дело не вмешиваются дети. Для человека нет ничего дороже его ребёнка, и оттого он тщательнее всего присматривается именно к нему и сквозь него начинает видеть окружающие вещи совсем по-другому. Многое меняется благодаря этому, и чаще всего прочего — наша упёртая убеждённость в том, что всё действительно так однозначно.

Скрип резко открывающейся двери едва не заставил Криандру подпрыгнуть: в последнее время он стал одним из тех звуков, что пугали её больше всего. Вроде как понимая, что у чародея сейчас были другие дела и он не мог сюда явиться, зеленоглазая всё равно моментально взяла себя в руки и приняла надлежащий андэран вид — не заинтересованный ни в чём, кроме выполнения порученной работы. Но, как оказалось, её испуг был напрасен: в комнату вошла рыжеволосая молодая девушка, может, лишь немногим старше неё самой.

— Ой, а можно я с вами останусь? — достаточно бодро спросила она, подходя к столу и беря в руки ту стопку одежды, что подготовила Дэирев. — У вас тут так оживлённо… А я знай только хожу туда-сюда одна-одинёшенька — сплошная скука!..

Криандре оставалось только дивиться энергии этой незнакомки — в ней самой не осталось ни крохи подобного запала, хотя в прошлом её сложно было бы упрекнуть в излишней усталости или проявлениях какого-либо бессилия.

— Не жалуйся на спокойствие. — Госпожа Тэль’эзрина с улыбкой на губах мягко подтолкнула девушку к зеленоглазой, и та подала ей свою стопку.

Незнакомка тоже улыбалась, словно бы там, за дверью, находился вовсе не захваченный антарийцами город, а её старый добрый дом, где ей было безопасно и хорошо. Выражение её лица осталось перед глазами Криандры даже после того, как девушка уже исчезла, выпорхнув в коридор. Теперь, когда они с Дэирев вновь остались наедине, зеленоглазая думала, что прерванный разговор возобновить уже не удастся и придётся дорабатывать в тишине, но женщина вдруг спросила:

— Может, тебе тоже хотелось бы немного погулять? — И когда Криандра подняла голову, бросая явно расстроенный и задумчивый взгляд в её сторону, добавила: — По городу, например? Насколько мне известно, такая возможность тебе пока ещё не представлялась.

Предложение госпожи Тэль’эзрина взорвалось желанием согласия в груди зеленоглазой, но она не торопилась отвечать на него вслух. Первым делом ей на ум пришёл чародей: отпустит ли он её вообще на такие прогулки? В то же время очень многое из того, что уже успело произойти с ней здесь, раньше она даже не представляла возможным.

— С превеликим удовольствием, — тихо ответила Криандра, выталкивая из своих мыслей антарийца.

Она была готова сорваться и побежать, но, как и многие другие ценные вещи, эта тоже потребовала от неё терпения.

— Я попытаюсь устроить это в ближайшее время, — пообещала Дэирев.

И хотя в этой фразе промелькнуло одно слово, которое грозило повергнуть зеленоглазую в пораженческое настроение, она всё равно заставила себя воспринять общий смысл сказанного женщиной так, словно иначе и быть не могло.

— Голову не мешает проветривать время от времени… от чтения, — продолжила чуть после госпожа Тэль’эзрина, поглядывая на андэран чародея, сосредоточенно складывающую чью-то длинную роскошную юбку, — но, думается мне, настоящего покоя тебе в ближайшее время не видать.

Криандра посмотрела на женщину слегка обеспокоенно: её тон и улыбка не давали повода подозревать чего-то неприятного, но относительно свежая привычка всё время ожидать самого худшего делала своё дело, и зеленоглазая не выдохнула, пока не услышала пояснения со стороны своей собеседницы.

— Другим девушкам Тэль’эзрина — не из нашего общества — стало известно о твоих талантах, — успокоила её Дэирев, — и они всенепременно желают, скажем так, ознакомиться с ними воочию. Хотя после того, как Вивиэль восторженно раструбила по всем уголкам, какой чудесный потрет ты для неё написала, я бы не сомневалась, что дело не ограничится одним лишь созерцанием того, как ты работаешь…

Криандра опустила голову, пряча лёгкую улыбку, коснувшуюся её губ. Комплимент госпожи Тэль’эзрина приятно согрел её. Пусть она и не была хвастлива, но хорошо осознавала все свои достижения и недочёты в отношении изобразительного искусства, и то, что другие не оставались равнодушными к её навыкам и вложенным в каждую работу усилиям, было приятным для неё. Более того, непрямое обещание Дэирев, что вскоре у неё может появиться целый ряд новых «заказчиц», которым не было чем заплатить, кроме как своей искренней благодарностью — что Криандра на самом деле ценила превыше любых денежных средств, — отозвался в зеленоглазой дразнящим предвкушением этого момента. Эльфам нравилось искусство, к тому же в целом они были одарённым в данном плане народом, но, учитывая их стремление к совершенству, деятелей искусства было не так много, ведь, имея талант, его нужно было либо развить до максимума, либо оставить, занявшись чем-то другим — приносящим если не наслаждение окружающим, то хотя бы практическую пользу. По эльфийским меркам Криандра не могла назваться настоящей художницей, но её навыки находились на достаточно высоком уровне, чтобы можно было прикинуться ученицей какого-нибудь мастера. И так как таковых было не так уж много, они не расхаживали по городам и не писали портретов каждого желающего — отсюда и проистекало желание девушек, чтобы их нарисовали. В обычной жизни шанс заиметь своей собственный портрет у них был гораздо ниже, чем сейчас, когда в их распоряжении оказалась практически никогда и никому не отказывающая зеленоглазая девушка, которой и самой нравилось экспериментировать с предоставленными ей материалами. Каждый рисунок отличался от предыдущего, но неизменно радовал ту, в руках которой затем оказывался. Девушки были несказанно рады такому подарку — Криандра видела это даже в лицах тех, кто едва улыбался, получая свой портрет, — и это заставляло её чувствовать себя живее прежнего. Это воодушевление стоило того, чтобы потратить своё драгоценное свободное время на, казалось бы, совершенно чужих для неё людей.

— Ну а пока до этого не дошло, я хотела предложить тебе ещё кое-что… — снова заговорила Дэирев, и её неспешный голос взбудоражил зеленоглазую, будто ребёнка, прислонившегося ладонями к дверцам шкафа, в котором родители прячут от него подарки, но и сейчас она продолжала держаться с терпением. — Изредка антарийцы позволяют всему обществу девушек, подчинённых одной госпоже, собираться вместе и без их прямого надзора проводить один вечер. Завтра такое собрание будет проводиться у нас. Зачастую мы просто беседуем, но на этот раз будут петься песни… Я думала предложить тебе присоединиться к нам: скажи, если пожелаешь этого, и я поставлю чародея в известность.

От такой постановки вопроса Криандра едва не обомлела. «Поставлю чародея в известность!..» В этих словах крылась такая воодушевляющая свобода… Обманчивая, отдающая тяжёлым разочарованием, которое неизбежно наступит, когда придёт осознание: нет, от этого человека она вовсе не отделалась, и он всё так же господствует над нею, — но почему бы хотя бы на несколько минут не прикинуться, словно бы власть госпожи Тэль’эзрина взаправду подавила антарийскую?

Криандра закивала так сильно, словно не могла говорить, но должна была непременно донести до собеседницы своё безусловное согласие.

— Да, — кажущимся шепчущим голосом, крепнущим с каждым последующим звуком, примолвила она мгновением спустя, — да. Только я совсем не знаю ваших песен…