— Но если их пламя было истинным, — искренне не разбираясь в данном вопросе, поинтересовалась зеленоглазая, — то откуда взялось то, другое?

Ещё в самом начале разговора Дэирев так отзывалась о Синем пламени и Пламеносных, что без уточнения становилось понятным: не все, казалось бы, наделённые им, владели той же магией, что и их далёкие предки. Криандра зацепилась за это и теперь хотела узнать, что конкретно черноволосая женщина имела в виду, так как это знание могло быть полезным — не для чародея, которому она вряд ли станет пересказывать сегодняшнюю беседу с госпожой Тэль’эзрина, но для неё самой.

— Кто может это знать? — Дэирев пожала плечами, встревожив собеседницу своим возможным незнанием, но это было лишь предисловием к тому, что она имела сказать. — Появление Синего пламени как такового являлось не до конца раскрытой загадкой даже для тех, кто обладал им. Древние авалианцы большим числом зажигали его в себе, а после никак не связанные с ними опытом или знаниями принцы повторили это; немногим погодя это удалось также их чемпионам и другим подданным. И, тем не менее, считается, что истинное пламя угасло вместе с уходом принцев. Почему? — Очередной вопрос, на который намеревалась ответить сама женщина, вновь заставил зеленоглазую отвлечься от работы. — Тому есть по меньшей мере две причины: первая — очевидная, фактическая, вторая — скрытая в сознании и наследственной совести живущего здесь народа. Сила Пламеносных современности действительно не так велика, как у их предшественников. Некоторые из них, проявив невероятный уровень обладания магическими способностями, даже становятся Именованными — но в этом они на самом деле лишь уподобляются своим предкам, а не демонстрируют нечто по-настоящему невероятное. Более того, магия, которую они используют, не всегда зависит от их внутреннего состояния: случись им оступиться, она может ослабиться, но не исчезнет, как это случилось бы с истинными Пламеносными. В то же время назвать это чем-то другим, а не Синим пламенем, тоже не получится, так как слишком много общего прослеживается между этими двумя магическими силами. Что касается упомянутой мною второй причины, то её суть заключается в том, что эльфы, как и другие жители эльфийских земель, некогда истребили Синее пламя — они сделали это ненамеренно, в процессе переворота. Свергнув благородных принцев и их чемпионов, простой народ лишился также и удивительной магии древнего Авалиана. Те её носители, кому удалось спастись, истаяли в веках — не зря ведь тот крошечный период между правлением благородных принцев и наступлением времени Первых Королей называют Холодным Временем: Синее пламя потухло, растворившись в груди убитых.

Госпожа Тэль’эзрина была как всегда очень честна и открыта — на её месте многие сказали бы «погибших». О том моменте своей истории, что предшествовал воцарению Первого Короля, чья династия продолжала править до сих пор, эльфы не любили вспоминать почти так же сильно, как и о временах варанонского плена. Радостного в нём взаправду ничего не было: охватившие всю страну волнения, известные как Восстание Близнецов, положили конец множеству вещей, о чём потомки живших в то время горько пожалели — надо сказать, не меньше, чем сами участники тех событий. Самым фатальным, что тогда случилось, было, конечно, целенаправленное уничтожение принцев и их самых верных последователей своими же подданными; многие считали, что, пожалуй, было бы лучше, если бы эльфийские города превратились в пустынные равнины, а засеянные поля — в поросшие луга, но принцы остались бы живы. К сожалению, движение времени не предусматривает возможности повернуть всё вспять и поступить по-другому, иначе эльфийский народ почти единогласно решился бы практически на любые жертвы, лишь бы только переписать эти страницы своей истории.

— Восстание, как это обычно бывает, захлебнулось пролитой собою же крови. — Утихающий, неспешный голос Дэирев отчётливо давал понять, что её рассказ близится к концу. — Аарантэ, подавив последние группы воинствующих повстанцев, коих к тому времени было уже немного, назвался Первым Королём и, заняв столичный замок, установил там свой трон, а вместе с тем и владычество; он был единственным, в ком сохранились крохи пламени благородных принцев, и из века в век они передавались — вместе с властью — от одного короля к другому. На что способна эта магия сейчас, мне неизвестно, но то, что она таит в себе огромную силу, — бесспорно. Что же касается остальных Пламеносных, то их гораздо меньше, чем во времена Авалиана, но значительно больше, чем в период варанонского плена и сразу после него. То тут, то там дети обнаруживают в себе необычные способности — для эльфийского народа это имеет огромное значение, а потому всё в нашем обществе устроено так, что их почти без промедления направляют в необходимую нишу. Как такового обязательства прислуживать власть имущим у обладателей Синего пламени нет, но так уж сложилось, что подавляющее большинство всё же поступает на обучение к своим старшим товарищам и занимает место среди других Пламеносных своего — или, что случается чуть реже — другого владения. Как бы сильно они ни отличались от древних носителей Синего пламени, мы не можем отрицать, что они непохожи на остальных эльфов, владеющих магией. Честь, достоинство, храбрость и прочие добродетели до сих пор лежат в основе судеб Пламеносных, за что их искренне любят и почитают — порой не меньше, чем их предков.

Госпожа Тэль’эзрина замолкла; её голос задержался только в уме Криандры, где он произносил по второму кругу всё то, что женщина успела сказать вслух. Погрузившись в её рассказ, зеленоглазая не спешила из него выходить; ей редко доводилось сталкиваться с тем, что историю было приятнее слушать из чьих-то уст, чем вычитывать откуда-то самостоятельно, — но с Дэирев это был как раз такой случай. Если бы она читала те книги, которые чародей приносил своей андэран, дело, конечно же, шло бы куда медленней, но принесло куда больше плодов. Возможно даже, знай антариец, как эта женщина умеет рассказывать, он бы ни минуты больше не потратил на совместные чтения с зеленоглазой — но для него этот талант госпожи Тэль’эзрина оставался сокрытым… как и многое другое в целом.

— Хотелось бы мне знать столько же всего, — после непродолжительной тишины добавила Криандра, будто бы ненароком подталкивая свою собеседницу к тому, чтобы она рассказала что-нибудь ещё.

Уголки губ Дэирев вновь поползи вверх.

— Многое из того, что мне известно, я узнала вовсе не потому, что искала знаний об этом. — В её голосе проскользнула былая теплота, что явно намекнуло на то, что женщина мысленно вернулась к чему-то личному и очень приятному. — Тебе было бы любопытно поговорить обо всём этом с моим младшем сыном: кажется, нет ничего такого, чего бы он не знал о принцах и истинном пламени. Он интересовался этим с самых малых лет… Однажды местная детвора — такие же малыши, как и он сам, — даже короновала его — короной из прутьев кустарника со двора, конечно, но разве любовь народа не стоит несравнимо больше, чем чистейшее золото и серебро, и сверкающие драгоценные камни?..

Госпожа Тэль’эзрина тихо, но радостно посмеялась, предаваясь своим воспоминаниям. Её положительный настрой был заразителен, но Криандра не могла выкинуть из головы все те события, что коснулись этого города и этой женщины. Из всего, чем она поделилась, зеленоглазая могла сделать вывод, что у неё за спиной было множество счастливых лет, проведённых в кругу любимой семьи, но что случилось с ними всеми потом? Дэирев души не чаяла в своих детях — это чувство мелькало в самом её дыхании, когда она упоминала о них, — но ещё ни разу госпожа Тэль’эзрина не назвала их по имени. Почему так? Было ли этому причиной то, что она не хотела навязывать собеседнице свои личные истории, или дело было в защитном механизме? Ведь Криандра встречала такое, что люди, потеряв кого-то очень дорогого для них, странным, казалось бы, образом избегали произношения вслух каких-либо подробностей о них, а как немногим ранее сказала Дэирев, имена имеют большое значение. Зеленоглазая, которой ничего не стоило развить тему даже из обрывков фраз, опасалась говорить что-либо на данный счёт, но вместе с тем, если бы она смолчала сейчас, переведя разговор в иное русло, это могло бы оскорбить женщину, заставив ту думать, что Криандре вся эта личная информация совершенно безразлична — а это было не так.