Несколько последующих мгновений они молчали, но зеленоглазая чувствовала, что это ненадолго, так как работать вдвоём в одном помещении, да ещё и в тишине, было бы по меньшей мере странно, и её предчувствия оправдались, но не совсем в том виде, в каком она предполагала, так как Дэирев заговорила вовсе не о простых вещах, как, например, о том, чем они занимались прямо сейчас, а сразу же приступила к делу, спросив, не таясь:

— Чародей до сих пор увлекается рассказами о благородных принцах?

Криандра, не прекращая работать, повернула к ней голову и закивала — хотя то, что госпожа Тэль’эзрина говорила так открыто, толкало на мысль, что в этом месте было безопасно беседовать даже о тайных вещах, отделаться от въевшихся в образ её поведения привычек было не так просто, и вслух девушка ответила не сразу.

— Да, — подтвердила она, опустив взгляд на опустевшую раму, лежавшую перед ней. — Большинство времени мне доводится читать именно о них.

Прошло уже одиннадцать дней с того самого момента, как чародей впервые вернулся из библиотеки Учёного Дома, в котором они остановились, и принёс с собой книги, большинство которых повествовали как раз о том периоде в истории эльфийского народа, когда им правили благородные принцы. Несколько книг, не дочитав их до конца, антариец вернул обратно, взяв на их место другие, но их тематика сохранялась, и лишь изредка Криандра читала вслух о чём-то другом: например, о культурных особенностях эльфов, их легендах и вкладе в общую историю Империи. Спектр интереса чародея к настоящему времени был уже вполне очевиден, но зеленоглазая так и не сумела выяснить те причины, по которым он так прикипел именно к этой теме — впрочем, то, что госпожа Тэль’эзрина заговорила об этом, сулило появление по крайней мере нескольких новых версий, которые Криандра могла упустить из виду в силу банальной нехватки жизненного опыта.

— Что же… Что бы он ни пытался узнать, вряд ли ему это удастся — пусть бы даже он прочёл все книги в этом городе и в эльфийских землях в целом, — подметила Дэирев, словно преподавательница, отринувшая всяческие этические соображения и таким образом отозвавшаяся о своём наиболее нерадивом ученике. Переглянувшись с зеленоглазой и уловив в её взгляде желание разобраться в этом поподробнее, она продолжила: — Видишь ли, благородные принцы были лучшими из Пламеносных, а потому, чтобы понять, кем они являлись на самом деле, необходимо первым делом вникнуть в саму суть Синего пламени — но я не думаю, что Анквелю из Лано когда-либо станет доступна сама концепция этого столь особенного явления. Он искусен в обращении с огненной стихией, но Синее пламя — не стихия. Не зря все Пламеносные — истинные Пламеносные — с момента открытия своих способностей считаются магами. Их магия по своей природе совершенно исключительна. Если тебе известны особенности использования магии, то ты должна знать, что она рождается в тот момент, когда наделённый ею соединяет свои силы с теми, что бытуют извне — в окружающем мире; но магия Пламеносных — Синее пламя — разгорается в них самих: в их благородном сердце.

Криандра слушала с неподдельным интересом, сперва полностью уверенная в том, что главной соединяющей нитью рассказа госпожи Тэль’эзрина будет техническая достоверность, но последнее произнесённое ею предложение заставило её засомневаться. Магия — а точнее, её эффекты — действительно появлялись в тот момент, когда внутренняя магическая энергия человека соединялась с энергией, находящейся вне его тела. И если ещё представить себе, как генерация заклинания происходит внутри самого человека, то причём здесь сердце, зеленоглазая не понимала: было ли это лирическим отступлением или имелось в виду, что преобразование энергии в заклинание происходит в самом этом органе?

— Ты многое знаешь о Синем пламени, — подталкивая женщину к более детальному пояснению, попутно этому продолжая складывать высушенную и снятую с рам одежду, промолвила Криандра.

Она глянула в сторону собеседницы всего лишь раз, но очень вовремя, так как именно в этот момент на лице Дэирев, также не отрывавшей глаз от работы, которыми были заняты её руки, появилась пусть и закрытая, но очень искренняя улыбка.

— О да. Большую часть своей жизни я была согреваема им, — ответила она со струящейся в её интонации теплотой. — Мой муж был Пламеносным, и также — оба моих сына.

Её слова породили ещё больше вопросов, но Криандра не решилась их задать — чувствовалось, что за ними стояла очень длинная и не во всём счастливая история. Может ли быть иначе, когда ты говоришь о чём-то, крайне ценном для тебя, но в прошедшем времени?.. И хотя госпожа Тэль’эзрина не выказывала печали, зеленоглазая пошла по более простому пути, уводя тему в другое русло и тайно рассчитывая, что её собеседница, быть может, когда-нибудь сама проявит инициативу и повторно заговорит о том, о чём было бы неправильно расспрашивать её прямо сейчас.

— Значит, тебе ведома разница между истинным и… другим Синим пламенем? — спросила Криандра.

Дэирев на мгновение остановилась и повернула голову в её сторону.

— Она очевидна для тех, кто хоть раз слышал о нём, а затем — видел его.

Зеленоглазая замолчала, удерживая взгляд на чистой одежде, оказывавшейся на столе перед ней. Она бы даже почувствовала себя неловко из-за того, что завела разговор, который стремился уткнуться в тупик, если бы только начало ему не положила сама госпожа Тэль’эзрина. В целом, обсуждать такие вещи было небезопасно для Криандры: она представлялась местным обычной жительницей одного из городов в Ближних Поселениях, до войны обучавшейся писарскому делу, но теперь, по прошествии недели, которую она провела в их обществе, этот шаг начинал казаться ей ошибкой — куда удачнее было бы выдать себя за ученицу лекаря. Быть будущим писарем означало иметь соответствующее образование и отличаться от окружающих начитанностью — такой человек не станет расспрашивать о тех вещах, которые были известны большинству хотя бы в общих чертах, потому как он сам должен был знать о них куда больше. Образ, который зеленоглазая создала для себя, послужил ей хорошей такой палкой в колёсах на пути к самообразованию. Взять хотя бы тонкости эльфийской культуры и истории! Ну как она могла позволить себе осведомляться о подобном, при этом не выдав себя с потрохами? Разве что в виде диалога — но это отнимало в разы больше времени, чем потребовалось бы, спроси она обо всём напрямую.

— Не думаю, что могу похвастаться таким опытом, — немного выждав, произнесла Криандра, — да и сама магия как таковая не слишком понятна для меня.

Это было, конечно же, не правдой, но, не имея возможности как следует обдумать и выстроить необходимую последовательность фраз, чтобы добиться своей цели, зеленоглазая решила таким нехитрым образом подчеркнуть свою неосведомлённость и спровоцировать собеседницу на рассказ о хорошо известных ей вещах. Возможно, Дэирев могло показаться подозрительным, что ученица писаря не видела Синего пламени в действии, но это всегда можно было списать на нехватку времени в связи с погружённостью в учёбу — в конце концов, если бы в своей прошлой жизни Криандра дорожила своими увлечениями чуть меньше, её будни как раз-таки состояли бы исключительно из этого, а диапазон её познаний был куда у́же.

Госпожа Тэль’эзрина то ли поддалась на её уловку, то ли раскусила хитрость, но решила подыграть — безукоризненно умело, надо сказать, — но уже несколько секунд спустя её мерный голос вновь заполнил окружающее пространство чем-то, что уже с самого начала показалось зеленоглазой слушательнице слиянием легенд и пересказа исторических событий, столь типичным для эльфийской культуры.

— Ты ведь знаешь, когда зародилось Синее пламя? — прежде всего спросила Дэирев.

Криандре было не сложно найтись с ответом — это было знанием, которым располагали фактически все; ошибиться мог лишь тот, кто относился к собственной истории с неприкрытой поверхностностью.

— В эпоху Драконов, когда эльфы, пришедшие на самый юг будущей Империи — в земли между варанонскими горами и южными горами-Стражами, — схлестнулись с обитавшими здесь существами.

Читая об этом периоде эльфийской истории, зеленоглазая не раз пыталась представить себе этих созданий, но даже с её творческим воображением это давалось не так просто. Никаких конкретных сведений прочтённые ею книги не давали: возможно, где-то и оставались какие-то древние свидетельства в виде реальных исторических артефактов, но у жителей этого мира не было фотоаппаратов, а зарисовки, если и имели место, то хранились в совсем других источниках; таким образом единственное, что было доступно Криандре, это всего-навсего текст — при том не всегда щедрый на красочные детальные описания. «Создания из дерева и металла, молний и камня, песка и ветра», — так, в основном, говорилось о них, и зеленоглазая пыталась вырисовать их перед своим мысленным взором, стараясь не изменять свой изобретательности. Но чем разнообразнее и удивительнее они получались, тем дальше зеленоглазая отдалялась от сути, а была она такова: Синее пламя проявилось в эльфах вовсе не из-за особой сущности их противника, а из препятствия, которое он представлял собой. Иными словами, даже если бы врагом пришлого народа был бы другой народ — такой же «человечный», как и сами эльфы, — который придвинул его к грани вымирания, это тоже послужило бы причиной появлению Синего пламени. Именно на нём впоследствии и сосредоточила всё своё внимание Криандра, опасаясь, что за притягательными побочными вещами она рискует пропустить наиболее существенное, что — как теперь полагала зеленоглазая — скрывалось внутри эльфов, а не в том, что их окружало. Может, это и имела в виду Дэирев, говоря, что сила Пламеносных рождается в их сердцах?