Совсем скоро — впрочем, самой Бригите этот отрезок времени показался очень долгим, — Михи Аэла подобрался вместе с ней к стволу дерева, и они повалились на землю. Рыжеволосая приземлилась частично на своего товарища, и так как он сразу решил отползти в сторону, скатилась набок, но залёживаться не стала и тут же приподнялась, придерживаясь за голову. Существо сконцентрировало своё внимание на Фавиоле, но почему-то держалось на небольшом расстоянии от неё. Михи Аэла, подскочив на ноги, сразу же бросился к своему мечу и даже успел схватить его, но их громоздкий противник развернулся и смёл его хвостом, отбросив полукровку в сторону. Бригита, ужаснувшись, проследила за ним взглядом и попыталась отползти назад. Существо это, вероятно, забавляло, так как оно повернулось к ней и ступило на шажок ближе, будто бы вынуждая девушку отступить на самый край обрыва.
«Вы хрупки и слабы».
Рыжеволосая задвигала руками-ногами ещё быстрее, отчётливо понимая, что путь у неё действительно был только один: вниз, в реку, если повезёт, — но на подобный шаг она была нисколько не готова. Приходилось ползти головой вперёд, надеясь, что что-то произойдёт — что-то, что изменит очевидный сценарий, — и оно произошло. Сперва вскрикнула Фавиола, но Бригита не могла разглядеть подругу, потому как существо заслоняло ей обзор, а затем, на мгновение запрокинув голову, издало резкий звук само чудище. Почти мгновенно после этого оно обернулось — точнее говоря, даже как-то крутанулось вокруг собственной оси, но не полностью, так что нижняя часть корпуса по большей части осталась на прежнем месте, — и тогда рыжеволосая поняла причину: одна из частей хвоста оказалась отрублена. Вместо алой крови по ней лилось нечто очень вязкое и, казалось бы, не столько тёмное, сколько загрязнённое. Она успела ещё заметить Михи Аэлу, державшего в руке свой меч, но на ногах он стоял недолго: существо взмахнуло хвостом, проведя его по воздуху широкой дугой, и ударило по полукровке. Бригита видела, как его обрубленная частица своим концом оцарапывает Михи Аэле лицо, срывая с него кусок кожи, и опрокидывает его на спину. Рыжеволосая подорвалась на ноги и вопреки своему желанию как можно скорее броситься к товарищу, всё же побежала к Фавиоле. Она чувствовала, как её кожа наполняется теплом, и это было чем-то магическим, но она не знала, что с этим делать. Чернокудрая была точно такой же заклинательницей, как и она, и, возможно, если они объединят свои силы или сделают что-то ещё, то тогда… тогда у них ещё появится шанс отстоять себя и своего товарища.
Бригита успела сделать несколько прыгучих скачков по направлению к подруге, сидевшей на коленях и почти втискивающейся лбом в землю, прежде чем тычок в спину повалил её. Упав на живот, рыжеволосая быстро перевернулась, успев заметить, что одна задняя нога существа повязла в грязи, и этого было достаточно, чтобы оно не смогло броситься на неё всем телом, но дотянуться всё же сдюжило. Бригита снова принялась отползать, практически не замечая вещей, которые попадались на её пути и впивались в части её тела. Её взгляд был сосредоточен на подбирающемся к ней существу, и лишь на мгновение он соскользнул в сторону — к поднявшемуся на ноги Михи Аэле, державшемуся за воткнутый в землю меч. Похоже, что существо уловило её взгляд, так как в этот самый момент его передняя лапа опустилась аккурат на девушку, ощутимо придавливая её, но не стремясь раздавить насовсем. В то же время его хвост, разгуливающий по воздуху туда-сюда, будто бы резко перестал делать вид, что ничего не предчувствует, и выстрелил в сторону полукровки, также валя его на землю; а затем в дело вступило «крыло», чьи пальцы обхватили мужчину, не позволяя его спине даже чуть-чуть отлепиться от земли. Существо же, смотрящее своими круглыми чёрными глазками исключительно на Бригиту, приблизило к ней по мере возможности свою голову — а рыжеволосая, находясь между его пальцами, смотрела только на своего товарища. Будто бы поддразнивая её, существо уткнуло шип своего «крыла» в грудную клетку полукровки близ плеча, и тот бросил все силы на то, чтобы не дать ему проткнуть себя насквозь, перестав при этом бороться с удерживавшими его пальцами.
«Все люди ничтожно малы перед настоящею тьмой. Лишь немногие из них способны противостоять ей, — раздался в мыслях Бригиты всё тот же пугающе ровный голос чудища. — И ты не из их числа».
Рыжеволосая всё равно держала голову упрямо повёрнутой набок. Она прекрасно знала о чём идёт речь; она это чувствовала. Стоило существу прикоснуться к ней, как Бригита поняла это без посторонних объяснений. Оно имело в виду вовсе не физическую тьму, оказавшись в которой любой человек, по правде говоря, так или иначе растерялся бы. Речь шла и не о тьме, как о ещё одном синониме зла. Оно говорило об отсутствии того, что нужно было человеку для жизни, — того, без чего ему становится невыносимо существовать. В определении этого существа тьма была противоположностью тому, чем являлся человек — тому, в чём состояла сама его суть. Тьма была лишением — или, даже точнее, она была и самим лишением, и его последствием. Она была страхом, отчаяньем, безумием. Тем, что в той или иной мере есть в каждом, и потому люди действительно были малы перед тьмой. Она не приходила извне — они сами являлись её источником.
Существо заставило её выползти изнутри рыжеволосой девушки и окатить её. Бригита испытывала настоящий страх, и он был невероятно силён именно потому, что состоял из сплетения тысяч отдельных страхов, каждый из которых был её. Страх порождал отчаянье, а отчаянье делало её бессильной. Рыжеволосая чувствовала и эмоционально, и физически, как эти переживания сковывают её и сжимают, точно ставшую ненужной бумажку. Но хуже всего было нарастающее с каждым мгновением молотящее чувство, появившееся у неё в груди. Неведомо как, но существо сумело подсунуть ей другое видение реальности — то, в котором шип всё-таки проходит сквозь грудину Михи Аэлы, а затем начинает крутиться из стороны в сторону, перемалывая его всего, точно взбивателем миксера. Этого ещё не происходило, но это было на пороге грядущего момента, и Бригите казалось, что шанс повлиять на него ускользает с каждой крошечной долей секунды, — и это разбивало её собственную грудь изнутри и будто бы рвало все мышцы тела.
Люди действительно бывают невероятно слабы перед настоящей тьмой, это правда. Сложно бороться со своим страхом и гневом, и даже бессилием, когда эти чувства взрывают тебе голову или лупят по тебе точно снарядами, не оставляя ни мгновения на передышку. Но люди всегда идут вперёд; их существование — это движение во всех смыслах, но чтобы куда-либо продвинуться, им необходима цель. Ничего из того, что способно уничтожить человека, нельзя побороть обычным противодействием; людьми всё делается ради или из-за чего-то. Врага не отбросишь, руководствуясь лишь только своим желанием избавиться от своего страха перед ним. Тьма — не абсолютное явление; у неё имеется противопоставление — и это свет. Тьма — это также лишение; зияющая внутренняя пропасть и страдание из-за того, что это пространство пусто. А значит, противопоставление ей — это наполнение. Бригита не могла спасти себя. Она дрожала от страха перед мыслью о собственной гибели, и это же лишало её сил, что были нужны ей для борьбы. Но она точно знала, что не хочет, чтобы были убиты Михи Аэла или Фавиола, и это было совершенно другое чувство. Объёмное, сильное, мощное. Абсолютная противоположность страху, с чем была связана лишь пустота и недостаточность.
Просунув руки сквозь свободное пространство между пальцами существа, рыжеволосая ухватилась ими за его лапу. Жест получился очень уверенным — так, как если бы она собралась вывернуть эту конечность, — и мог бы удивить даже её саму, если бы она наблюдала за этим со стороны, но единственное, что видела перед собой в тот момент Бригита, были чёрные глаза существа. Оно вряд ли представляло, что сейчас будет, как и сама девушка, просто идущая на поводу своих эмоций, продиктовавших ей нужное действие. Внутри неё была искра, словно кто-то чиркнул кресалом в непроглядной темноте, а затем — световой всплеск и треск, как от перегоревшей лампочки, но ничто не угасло, а лишь разгорелось с небывалой силой. Это было сродни связке спичек, зажжённых в миг распыления аэрозоля. Не больше двух секунд прошло с тех пор, как возникла искра и, взорвавшись у неё в груди, метнулась жаром по рукам, а уже оттуда — горячим ярким пламенем взвилось по конечности существа навстречу всему остальному его телу. Бригите лучше было бы отпустить его сразу же — огню не нужно было так много времени, чтобы охватить его, — но она промедлила и поплатилась за это. То, что ещё несколько секунд назад казалось торжеством внезапного прилива сил, которые рыжеволосая и не подозревала в себе, словно бы обернулось против неё самой, и пламя, которое она напустила на существо, превратилось в поток, который не просто уходил бешенными темпами, но и вытаскивал из Бригиты то, что трогать было нельзя.