Он был вовсе не последним, кто оставался у Лекаря.

Зеленоглазая понеслась прочь, отдавая себе полный отчёт в том, что, рискнув обернуться спиной к незнакомке, она должна оказаться проворнее и, сорвавшись с места, побежать с такой скоростью, с какой ещё никогда не бегала — иначе на неё могли наброситься; а при таких обстоятельствах она не видела для себя никакой возможности отбиться. С виду эльфийка казалась больше, чем Криандра, но не это в первую очередь говорило о её преимуществах, а скорее совокупность вещей, которые были в ней и наличие которых зеленоглазая лишь предполагала. В любом случае, она была ей не противница, а потому выход имелся только один: бежать.

Позади неё раздался удар — видимо, эльфийка ударила по дереву, причём с такой силой, что до зеленоглазой долетели щепки. Подобное подействовало на девушку точно толчок: Криандра определённо находилась на пределе своих сил, так что, попытайся она бежать ещё быстрее, у неё бы остановилось сердце. Но настоящая слабость поступала вовсе не из уставшего тела, а изнутри самой её сущности — ещё никогда зеленоглазая не ощущала себя такой хрупкой и подвластной окружающему миру. Всё, что она знала, всё, чем была наделена и полагала своей защитой от любой опасности, — всё это было низведено в ноль. Этой ночью её могли спасти лишь только быстрые ноги, но Криандре казалось, что и в этом она проиграет той, что мчалась вслед за ней. Враждебный, немилосердный мир по всем параметрам превосходил зеленоглазую. «Но я ведь как-то выжила», — внезапно подумала она, и эта мысль стала своеобразной преградой, не позволившей ей впустить в свою голову даже предположение о том, чтобы сдаться. Только это никак не могло повлиять на её физическое состояние и тот факт, что её силы были близки к тому, чтобы попросту резко оставить её, как это бывает, когда человек не осознаёт степени своей измотанности.

Криандра видела то, что находилось перед ней, и то дерево, в которое она врезалась со всей силы плечом, не стало для неё неожиданностью; скорее, девушку просто подвело её тело. Удар пришёлся вскользь, но из-за скорости, на котором произошло столкновение, зеленоглазую даже развернуло в сторону — и на земле она не оказалась лишь благодаря тому, что успела ухватиться за другие деревья. Но время уже было упущено. Криандра практически остановилась и теперь, глядя в ту сторону, откуда к ней надвигалась эльфийка, отступала назад, чуть расставив руки в стороны. Всякие мысли покинули её в тот момент; она будто была целиком охвачена неким чувством безвременья. Всё, что она могла, — это смотреть в лицо опасности, рвущейся ей навстречу из темноты. Медальон, свисавший с её руки, всё так же светил голубым сиянием и будто бы даже слепил её правый глаз, создавая необъяснимую грань между светом и тьмой, Криандрой и её противницей, и прежде всего — между моментом текущим и моментом наступающим, который вот-вот должен был свершиться. Зеленоглазая не представляла, что сейчас будет; она не понимала мотивов незнакомки и лишь успела задуматься о том, не было ли её виной то, что та вообще помчалась вслед за ней. На ум пришли собаки и один из главных принципов поведения с ними: нельзя начинать убегать от них, как бы страшно ни было. Но какой у Криандры был выбор? При столкновении с незнакомкой она меньше всего задумывалась о диких животных… И, кажется, зря.

При приближении к зеленоглазой эльфийка замедлила ход и, приостановившись за тонким деревом, обняла его, выглядывая на девушку из-за шероховатого ствола. Затем она вытянула в сторону руку, дотрагиваясь пальцами до коры другого дерева. Криандра с нескрываемой тревогой проследила за указательным пальцем незнакомки. Внутри неё всё ощущалось так, словно она била во все колокола, но не могла добиться ни звука; паника уже почти полностью завладела ею. Зеленоглазая никогда прежде не видела, чтобы у людей были такие пальцы. Его-то и пальцем назвать было нельзя, так как он был больше похож на какой-то костяной коготь, обтянутый выдубленными жилами и покрытый кожей с массой пульсирующих внутренним движением прожилок. Эльфийка не придала должного внимания тому, как Криандра смотрела на её конечность. Складывалось впечатление, словно она вообще размышляет исключительно о чём-то своём, если в её случае это в принципе было возможным. Зеленоглазая смотрела на неё и видела перед собой молодую женщину, возрастом где-то между двадцатью и двадцатью пятью годами, но при этом её ни на секунду не покидало ощущение, твердящее, что это вовсе не стоит воспринимать как человека.

То ли по стечению обстоятельств, то ли вследствие потусторонней способности чувствовать чужие помыслы, но именно в тот самый момент, когда Криандра об этом подумала, эльфийка проткнула указательным пальцем дерево и провела им по направлению к ней, оставляя на стволе глубокую борозду, а после того как её рука упала вниз, открыла рот, демонстрируя среди обычных зубов по четыре небольших, но острых клыка в верхней и нижней челюстях.

Это был, разумеется, вызов: сигнал хищника его жертве, сообщающий, что эти самые клыки вскоре вопьются ему в горло.

Чьи-то цепкие пальцы схватили зеленоглазую сзади, за одежду, и дёрнули на себя. Даже будь Криандра готова к этому, всё равно опрокинулась бы на спину. Она упала грузно, шлёпнувшись всем телом о землю, и только чудом её затылок приложился к ней в последнюю очередь, за счёт чего голова и шея остались целы. Ей бы было в самую пору отключиться, но непредвиденные обстоятельства и само падение, наоборот, приободрили её настолько, что зеленоглазая ощутила себя человеком, вышедшим из душного, запаренного помещения на лютый мороз. Было для этой ассоциации своё основание, так как мир не остался неподвижным после того, как она упала. Стоило ей оказаться на земле, как поверху, над ней, расстелился жар, и яркой волной навстречу подскочившей вперёд эльфийке ринулось пламя. Совсем рядом с плечом Криандры опустилась чья-то нога в сапоге, а край качнувшейся ткани пронёсся аккурат над её виском. У неё замерло сердце — от вида огня и из-за появления человека, в чьих руках оно было таким же орудием, как в руках иных — заострённый клинок или изогнутый лук с лежащей на его тетиве стрелою.

Каким-то образом Криандра всё же приподняла голову, потянувшись взглядом вслед за пламенем. Его брызги зацепились за кору деревьев, превращаясь в россыпь ярких, потрескивающих искр. Чародей, без колебаний шагнувший навстречу эльфийке, пнул её в живот, тем самым отбрасывая её назад, и «потянул» за эти огоньки, которые, в свою очередь, соединились в пламя на пути к его руке: этот жест был похож на то, как если бы он срывал тонкие огненные ткани с невидимых верёвок, а затем бросал их в сторону противницы. Пламя, падая на неё, разгоралось под его воздействием, но эльфийка не падала и не загоралась сама, а лишь отшатывалась, прикрывая голову руками и мотая ею из стороны в сторону. Наконец она взмахнула верхними конечностями и, словно перестав замечать окружавший её огонь, подскочила к чародею. Тот самый палец-коготь, от которого Криандра ранее не могла оторвать глаз, врезался ему в плечо; даже если бы девушка этого не увидела, она бы поняла, что произошло что-то такое, по звуку. Но она видела всё хорошо, так как действие разворачивалось буквально у неё в ногах, которые зеленоглазая тут же подтянула к себе, с опозданием пытаясь отползти назад. Чародей же, даже не вскрикнув, со всей силы схватил руку эльфийки, выдернул её коготь из себя и отвёл в сторону — всё это будто бы одним грубым движением, — и в тот же самый момент вцепился ей в лицо свободной ладонью с широко расставленными пальцами. Уже по тому, сколь сильно они подсвечивались, Криандра могла предположить, что́ сейчас случится, но всё равно у неё всё передёрнулось в горле, когда лицо эльфийки обдало красно-жёлтым пламенем. Почти сразу же после этого чародей отпустил её, снова оттолкнув от себя, и зеленоглазая ненароком зажмурилась, не осмелившись взглянуть на эльфийку. Это было то, чего Криандра всегда боялась узнать на своём личном опыте: как выглядит магия чародея в действии. Это было чем-то, всегда вызывавшим в ней ужас с тех самых пор, как она впервые узнала о ней. Тем не менее мгновение спустя зеленоглазая всё же рискнула взглянуть на то, что сталось с эльфийкой, — это было вызвано тем, что она не услышала ни звука падения, ни нечеловеческого воя, который, по её представлениям, должен был раздаться. Ничего этого не было, так как огонь оставил на лице эльфийки лишь тёмные пятна, и ничего более. Она стояла на ногах и выглядела в равной степени растерянной и разозлённой, а после бросилась навстречу чародею, порываясь как минимум сбить его с ног. Криандра не понимала, что руководствовало ею — этой молодой женщиной, не похожей в полной мере ни на обезумевшую, ни на одичавшую. Моментами в ней проскакивало вполне человеческое замешательство — прямо как перед рывком в сторону чародея, — которое, тем не менее, неизменно завершалось нападением. И если зеленоглазая, оказавшись у неё в руках, скорее всего была бы мгновенно растерзана, то антариец являлся для неё таким же грозным противником, каким незнакомка была для Криандры. Он не попытался увильнуть и не мешкал. Сорвавшись с места, он ринулся к эльфийке, и, возможно, в этом и крылось его преимущество над ней — таким образом он навязывал противнице свои условия, ставя себя в более выгодное положение. Наблюдая за ними в течение этих скоротечных секунд, зеленоглазая уже поняла: чародей предпочитал наступать. Подавшись навстречу эльфийке, он «проре́зал» воздух всполохами пламени, вынуждая противницу отскочить на несколько шагов назад, после чего влетел в неё, хватаясь горячими от окружавшего их жара руками за её плечи и с силой ударяя её коленом в солнечное сплетение, так что эльфийка подскочила чуть вверх и согнулась. Чародей же вновь толкнул её, ударил почти прямой ногой по виску и снова разлил пламень между ними, отгоняя эльфийку ещё дальше. Очерёдность этих шагов продолжалась ещё несколько метров, прежде чем у его противницы не ускользнули назад ноги и она не шлёпнулась животом об землю. Криандра, действуя скорее инстинктивно, чем осмысленно, поднялась на ноги, прижимаясь сначала руками, а затем спиной к ближайшему дереву. За те мгновения, что она наблюдала за чародеем и эльфийкой, она окончательно убедилась, что они имеют дело не совсем с человеком: страшно представить, что сталось бы с остроухой после всех ударов антарийца, окажись она действительно обычной молодой женщиной. Но все его атаки казались не более чем палками в колёсах механизма, стопорящегося, но затем с лёгкостью перемалывающего их. Всего несколько секунд — и эльфийка вновь вздёрнула голову. Взгляд у неё был злее, чем за всё время до этого, и ничего хорошего не предвещал — не было в ней ни намёка на то, чтобы испугаться и сбежать. Она вскочила так резко и прямо в сторону чародея, что показалась Криандре брошенным кем-то камнем. Могло показаться, что чародей превосходит её в бойцовых качествах, но эльфийка не боролась с ним — они сцепились друг с другом каждый по-разному, — а потому неожиданности не были такими уж неожиданными. Посланным ей навстречу ударом чародею удалось отбросить противницу от себя, изменив траекторию её передвижения, и она не сумела подмять его под себя, но это ли было её целью? Её рука, непонятно в какой момент преобразившаяся полностью — теперь все пять пальцев выглядели жутко, как ранее — только указательный, — прошла вдоль его головы, и три когтя моментально вспахали часть его лица. Рваные полосы в мгновение ока заполнились кровью, полившейся через их края, но Криандра смотрела не на них, а на эльфийку. Чародей не просто отбросил её от себя — он ненароком подтолкнул её к ней. Зеленоглазая не успела бы среагировать, даже если заранее предположила бы такой исход, а потому от безысходности вжалась спиной в дерево, к которому прислонялась. Эльфийка буквально свалилась на неё, при этом как-то неуклюже, так что случился лишь один удар — вследствие повторного падения Криандры на землю. Остроухая очутилась на ней; кончики её «пальцев» зацепились за одежду на плечах у девушки. Эльфийка приблизила к ней лицо, и за счёт света, источаемого медальоном, зеленоглазая смогла наконец рассмотреть его. Это было почти обычное лицо — так бы подумала Криандра, внезапно очнувшись и впервые увидев его перед собой. Заметным отличием являлись только глаза, залитые желтизной, по краям задевшей даже радужки, и беспорядочно сужающиеся-расширяющиеся зрачки. Зеленоглазой показалось, что эльфийка изучает её, принимает некое решение в крошечном уголке осмысленности внутри своего разума; агрессии, проявляемой мгновением раньше, будто бы больше и не было. Чем это закончилось бы, Криандра не знала и знать не желала: пинок под рёбра сдвинул с неё эльфийку, а повторный удар опрокинул её на бок, вынуждая скатиться с девушки. Чародей перепрыгнул через неё, встал над остроухой и протянул к ней руку. Пламя с деревьев вновь невероятно быстро заструилось к нему, заползло под его пальцы, к внутренней части ладони, а затем ударило оттуда с такой силой, словно в эльфийку выстрелили из пушки. Она заметалась, ненамеренно ударив чародея по ногам, — удар выглядел таким лёгким, будто она даже не напрягала руки, но антариец повалился на землю возле неё. Остроухая зашипела, вперемешку с этим мелко отплёвываясь, и с ловкостью оказалась на ногах. Одежда на ней почти сгорела, а там, где ещё оставались не дотлевшие до конца куски, прилипла к её коже, но, похоже, не доставляла ей этим никакого дискомфорта. Внезапно — вместо того чтобы вновь броситься на чародея — она повернула голову к поднимающейся на ноги Криандре. Та ещё не успела даже выровняться, так что шансов увернуться не было. В последнюю секунду зеленоглазой пришла на ум мысль попробовать присесть, и она так и поступила, когда увидела, как ноги эльфийки отрываются от земли, — но это оказалось ни к чему. Как чародею это удалось — непонятно, но он ткнул остроухую локтём в голову, вынуждая её вновь отклониться от курса, аккурат в тот момент, когда она проносилась мимо него к Криандре, и та припала к земле совсем рядом с ногами зеленоглазой. Последняя, невзирая на слабость в ногах, отскочила в сторонку, но не настолько далеко, чтобы до неё нельзя было достать. Раззявив рот и глядя прямо на неё, эльфийка издала глубокое гортанное рычание. Диковинные пальцы в выставленной в сторону руке подёргивались, точно каждое двигалось под воздействием отдельной мысли; она намеревалась насадить на их жуткие концы грудину Криандры — это было видно по глазам, заранее прочертившим такой путь.