Сколько она пробыла взаперти в этой комнате? Четыре дня? Или больше? Время течёт так странно, когда ты оставлен наедине с собой и без дела, не зная ни того, что происходит за окружающими стенами, ни того, что в целом ждёт тебя впереди…
После того как чародей запер её здесь, Криандре пришлось подождать его следующего визита. Он ходил по дому и по двору — это было слышно, — но не заглядывал в её комнату раньше второй половины дня. В тот раз наверх из подземных помещений, проход в которые был расположен тут же, поднялся тёплый воздух, и зеленоглазая пришла к выводу, что чародей растопил сушильню. Других путей, как попасть туда, не было, из чего следовало, что антариец так или иначе наведается к ней. Криандра готовилась к этой встрече, но чародей задерживался — а ему было свойственно менять свои планы, даже если это требовало каких-то затрат, — так что в итоге она решила, что он может и не прийти; а тепло сушильни было таким манящим… Наконец заявившийся чародей обнаружил её на середине ступеней, ведущих вниз. Продрогшая за время лежания на земле под открытым небом, но сбитая с толку всеми последовавшими за этим событиями, зеленоглазая практически приползла туда, ведомая исключительно физической потребностью согреться, и ничем более. Антариец смерил девушку суровым взглядом и переступил через неё; тем не менее по его виду можно было сказать, что он не хочет обнаружить её на прежнем месте, когда будет возвращаться назад, так что Криандра вернулась в комнату и села на пол за изножьем кровати, чтобы лишний раз не попадаться ему на глаза. Возвращаясь, он вновь взглянул на неё, но ничего не сказал. За время пребывания с ним зеленоглазая уже уяснила для себя, что при определённых обстоятельствах отсутствие запрета можно расценивать как дозволение. Сперва она, в общем-то, и не собиралась ничего предпринимать, но в итоге всё же сдалась и сбежала вниз, в сушильню, чтобы окунуться в ещё тёплую воду. Это в равной степени воздействовало не только на её физическое состояние, но и на моральное: мало ли людей находит успокоение как раз-таки в своих ванных и душевых комнатах?
Одевшись в свою грязную, но высушенную одежду и вернувшись в комнату, Криандра вновь стала ждать, и это обернулось для неё ошибкой: каждая мысль обо всём случившемся способствовала нарастанию напряжения, на время покинувшего её, пока девушка находилась в сушильне. Остаток дня она просто металась по комнате, вышагивая из стороны в сторону и нигде в этом, в общем-то, небольшом пространстве не сумев найти себе места; чародей же заявился к ней вновь уже под ночь. Как оказалось, он не оставил своего намерения пичкать зеленоглазую парализатором, но помимо него и антидота принёс кое-что ещё — то, чего Криандра не стала бы от него ожидать: еду и воду. Это был вовсе не такой ужин, который позволяли себе ежедневно антарийцы, а просто набор, казалось бы, наспех похватанных продуктов: два красных помидора, спелое яблоко и отваренная картошина в количестве всего одной штуки. Зеленоглазая удивилась этому, так что даже не сразу сообразила, как ей стоит на это отреагировать — бурной благодарностью или всё же не заострять на этом своего внимания, чтобы чародей вдруг не решил, что он чересчур раздобрился. В итоге ничего решать и не пришлось: бросив эти вещи на кровать, антариец вышел за дверь, а ещё какое-то время спустя Криандра расслышала, как на двери защёлкивается приделанный к ней только что замок. Свой паёк она решила не съедать вот так вот сразу, а воду, налитую в средней величины бутылку от настойки, и вовсе принялась растягивать, полагая, что чародейская щедрость может и вовсе больше никогда не проявить себя. Но в этом её предположения оказались неверны: на следующий день чародей вернулся с двумя фруктами, по вкусу отдалённо напоминавшими грушу, и маленькой баночкой с насыпанными в неё съедобными семенами. Он ничего не говорил и ничего не пояснял, и всё, что их связывало во все последующие дни, был парализатор, антидот и скромная подборка пищи, а также выгулы, в ходе которых Криандре позволялось покинуть дом не дольше чем на десять минут. Неудивительно, что время и само пространство вокруг неё вскоре приняли малость искажённый вид — этому поспособствовала не только изменившаяся бытность, но и беспорядочный сон, спутавший в сознании девушки все грани и ориентиры.
Ныне же был вечер то ли четвёртого, то ли пятого дня её заточения; Криандра не могла сказать поточнее, так как засыпала и просыпалась несколько раз из-за ночного кошмара, вновь сбившего её внутренний распорядок. Кроме того, она подозрительно долго не видела чародея. Погода мешала определить, когда именно было утро и не проспала ли она его, но суть оставалась таковой, что зеленоглазая попросту чувствовала — сегодня антариец не приходил. Он не мог так вот запросто исчезнуть из этого дома, так как ранее она слышала его шаги и особенно чутко реагировала на любое движение возле двери её места пленения, а потому была уверена: ещё недавно чародей был здесь. Но почему, в таком случае, он к ней так и не заглянул? И ведь дело было не столько в еде или необходимости выбраться на улицу на те пожалованные ей десять минут. Криандру больше волновало, почему он не пришёл со своими препаратами, ведь чтобы отказаться от их применения, у него должна была обнаружиться очень веская причина. Зеленоглазой было несложно догадаться, в чём она заключалась. «Лекарь… — судорожно размышляла она, — наверняка Лекарь наконец убедил его оставить меня здесь». Согласно обстоятельствам, это послужило бы лишь частью возмещения того ущерба, который понёс хозяин этого места, так что ничего невозможного в таком раскладе девушка не разглядела. Даже более того — оно было вполне ожидаемым. Только Криандра-то рассчитывала, что чародей упрётся хотя бы исходя из своей категорической неспособности прогибаться под чужие требования. Разве что Лекарю удалось его убедить — без принуждения, опираясь на хитрость и обоюдную выгоду.
Криандра залезла коленями на кровать и придвинулась к окну, под которым та располагалась. Шторы были сдвинуты ею в сторону и прикрывали окно лишь наполовину, создавая эдакое дополнительное разграничение между комнатой и внутренним двором хозяйства, за которым хорошо просматривался быстро темнеющий лес. Как раз наступил тот короткий промежуток между вечером и ночью, когда солнце ещё не закатилось окончательно, но дневной свет стремительно убывал, предвещая скорое овладение темнотой всей округи. Криандра подняла глаза к небу: выступающая на нём луна тем не менее обещала быть достаточно яркой, чтобы отогнать эту тьму и выкрасить всё своим бледно-сизым свечением. Как оно сложится на самом деле, предугадать было невозможно: уж слишком часто и слишком быстро в этот сезон набегали тучи, круглосуточно сдабривающие здешнюю погоду непредсказуемостью. Вот и теперь зеленоглазой, отвлёкшейся от небосвода и опустившей взгляд на лес, казалось, будто что-то назревает. Несмотря на то, что ветер был совсем не сильным, деревья цеплялись друг за друга ветвями, точно неуклюжие, но решительные участники каких-нибудь баррикад. Было что-то настораживающее в этом зрелище, но вместе с тем Криандра долго не могла отвести от него взгляда, а когда у неё это наконец получилось, на замену пришло чувство, будто она вырвалась из очень искусного, цепкого плена. «Да что же, в конце концов, это за место такое…» — подумала зеленоглазая, позволив своей голове на короткое мгновение устало свеситься вниз и отправив взгляд в глубину своих мыслей.
Внезапный удар по двери едва не отправил её к потолку.
Криандра подпрыгнула, содрогнувшись всем телом, резко развернулась и уставилась на дверь широко распахнутыми глазами, до боли в руке сжав фигурку лошади: эта вещица неизъяснимым образом помогала ей успокоиться и сосредоточиться, а потому с момента её обнаружения девушка практически не расставалась с ней. На сей раз игрушечная лошадка приняла на себя всю силу её испуга. И как только она не сломалась?
В дверь повторно ударили, и зеленоглазую вновь тряхнуло. Она инстинктивно подалась назад, едва ли не вжимаясь плечами в оконное стекло и, оторвав на мгновение взгляд от источника угрозы, пустила его из стороны в сторону, в лютой спешке подыскивая какие-либо варианты для собственного спасения; но чем спешнее она их искала, тем настойчивее становились удары по двери. Это уже не были мощные одиночные тычки, будто кто-то шлёпнулся об неё, а быстрое и не менее сильное постукивание по одному и тому же месту. Ещё немного — понимала Криандра, — и дверь не выдержит, и чем ближе к ней оказывался этот момент, тем с большей силой она жалась к окну, будто бы готовая пройти сквозь стекло, когда накал ситуации дойдёт до такой степени, что любые преграды к тому, чтобы спастись, попросту рухнут.