Слыша, как люди созываются между собой, эльфийка ещё раз внимательно огляделась вокруг, не отходя от полого ствола, послужившего им укрытием. Ученица Портнихи стояла почти что рядом, взяв на руки Хорька: мальчишка не выглядел шокированным, но иногда самые пугающие вещи происходят в глубине человека, будучи незамеченными глазами посторонних, поэтому девушка поступила верно, решив прижать его к себе и таким образом предоставив ему столь необходимое чувство безопасности. Когда в предыдущей войне погибли родные Сахарка, все люди бежали кто куда, и такой сочувственной заботы она была лишена. Возможно, это и послужило причиной, по которой эльфийка не спешила уходить к группе беженцев, уже собирающейся вместе совсем неподалёку.
— Тут была девочка, — негромким тоном обратилась она к женщине с маской ласки, коснувшись её руки и тем самым привлекая к себе необходимое внимание. Та молча и, стало быть, даже с ожиданием взглянула Сахарку в лицо, что ещё сильнее подтолкнуло девушку к изложению своей проблемы: — С нами ещё была девочка. Маленькая, лет пятнадцати, может, чуть больше. Волосы светлые, длинные, глаза — карие. Одета в грубую, но тёплую ткань серого цвета, на шее — большой, широкий воротник, на ногах — сапожки. Ростом она мне где-то по бедро.
Женщина внимательно выслушала всё, что Сахарок говорила ей и, судя по её взгляду, всё это запоминала с такой же тщательностью, с которой эльфийка некогда заучивала все самые важнейшие рецепты изделий, пекущихся в булочной её хозяюшки. После она кивнула и мотнула головой, перепоручая двух девушек и мальчишку кому-то другому, а сама подошла к парню, ранее напугавшему их, и что-то быстро прошептала ему. Он тоже кивнул пару раз, увидев взгляд Сахарка, пошевелил головой в знак учтивости и вскочил обратно на поваленное дерево. Эльфийка следила за ним вплоть до того, как кто-то, оказавшийся позади неё, дотронулся до её плеча.
Сахарок мгновенно обернулась.
— Пойдёмте, — сказал мужчина в ответ на немой вопрос, отразившийся в её глазах.
Больше он ничего не сообщил, но эльфийка и без того могла сделать какие-то выводы. Он был одет практически так же, как и его товарищи: в костюм из тёмной ткани, достаточно плотный, чтобы не мёрзнуть ночами в этой местности, но и не сковывающий движений; на голову был накинут капюшон. Лицо, в свою очередь, оставалось скрытым под металлической маской — она, как и остальные, отображала звериную морду с немного извращёнными чертами, заставлявшими её выглядеть более свирепой и пугающей, но на Сахарка она не произвела должного впечатления, потому как она уже успела убедить себя, что за этими страшными масками скрываются люди, оказавшиеся на одной стороне с беженцами и даже более того — способные сражаться с антарийцами. Последних стоило бояться гораздо больше кого-либо другого.
Отведя взгляд от мужчины, эльфийка взглянула на ученицу Портнихи, как раз поудобнее берущуюся за Хорька, который оставался у неё на руках, — лишь сейчас Сахарок заметила, что девушку пробрала мелкая дрожь, которую она сама пыталась подавлять и не замечать. На текущий момент эльфийка чувствовала себя, как ведро с водой, которое долго-долго несли, а затем опрокинули, но не сломали — и на том хорошо. Тем не менее ей, как и остальным беженцам, хотелось встретить ночь в каком-нибудь другом месте. Она была уверена, что повстречавшиеся им люди так и поступят: собрав всех, они наверняка отведут их куда-то ещё, и Сахарок была готова идти быстрым шагом, лишь бы это поскорее случилось, — но что-то в ней проявляло едва уловимое, но настойчивое сопротивление. Даже шагая рядом с ученицей Портнихи, она оглядывалась по сторонам в надежде высмотреть поблизости светловолосую девчушку. «Они найдут её», — заверяла себя эльфийка, представляя, как спустя небольшой промежуток времени увидит среди остальных беженцев Малявку. И всё же доля беспокойства не оставляла Сахарка всё то время, что уцелевшие стягивались в одну группу. И лес, и ночь, и возможно скрывающиеся поблизости враги — всё это было плохими условиями для ребёнка, который остался один-одинёшенек на всём белом свете. Уж эльфийка точно знала, что это такое, и надеялась, что Малявку найдут как можно скорее, пока это место и обстоятельства не прибрали её к своим рукам навсегда.
Принято считать, что чем богаче человек и чем выше он расположился на социальной лестнице, тем больше он удовлетворён своей жизнью, но и у принцессы эльфийских земель случались такие дни, когда она была недовольна буквально всем.
Едва только поутру открыв глаза, Элштэррин поняла, что день будет не из лёгких. Духота на время отступила от столицы, но тепло, характерное для последнего месяца весны, всё ещё сохранялось, поэтому Её Высочество могла позволить себе надеть чуть более лёгкий наряд — а у неё как раз наблюдалось некоторое пополнение в гардеробе, которое как раз подходило случаю, — но уже позже, расхаживая по коридорам замка, она усомнилась в правильности своего выбора. Поначалу платье насыщенного тёмно-синего цвета с прямыми кружевными рукавами, плотно обхватывающими руки, казалось ей очень красивым, но к середине дня Элштэррин уже не могла отделаться от мысли, что шёлковый пояс, сзади переходящий в роскошный бант, по цвету больше похож на жёлтый, чем ярко-золотой, и вообще придаёт ей едва ли не детский вид. Несколько часов эльфийская принцесса боролась с этим ощущениями, теребя овальный золотой кулон на длинной цепочке, висевший у неё на шее, и, каждый раз встречаясь с кем-то во время своей прогулки, не могла отделаться от мысли, что случайным прохожим казалось так же. Тем не менее возвращаться в свои покои и менять наряд на другой Её Высочество не соизволила, решив, что таким образом привлечёт к себе лишнее внимание. «Что это с принцессой? — Начнут судачить те, кто уже успел заметить её. — И что же могло произойти, раз посередине дня она ходила менять своё платье?» Элштэррин вздохнула и несколько раз скользнула ладонями по широкому подолу платья, ставшего преградой её прекрасному самочувствию сегодня. Но не только оно удостоилось критики принцессы в этот день — досталось и ароматной воде. Принявшись экспериментировать с ароматами, Её Высочество пыталась добиться нового запаха: того самого, который пришёл ей на ум накануне, когда она сидела на одном из самых высоко расположенных балконов замка и смотрела на изгибающийся Аулантда́р, протекающий вдоль вспаханных полей. Но что-то пошло не так, и сегодня она пахла скорее травой, чем букетом полевых растений, сдобренных изысканными нотками более благородных запахов. Это также заставляло Элштэррин нервничать и время от времени тянуться пальцами к уложенным в причёску и частично завитым в локоны волосам, чтобы понюхать их и в очередной раз убедиться, что они пахнут всё так же сильно, как и с утра, когда она только вылезла из ванны с ароматной водой.
Все эти мелкие неурядицы — помимо того, что заставляли Элштэррин чувствовать себя то неловко, то чересчур уверенно, — склоняли принцессу к ожесточённым решениям по ходу всего дня. Решив отвлечься от своих будничных неудач, Её Высочество велела себе собраться с мыслями и переключиться на более важные и глубокие темы. Так, например, платье направило её мысли к «Пёрышкам утренней пташки» — лучшему дамскому салону в столице, особо славящемуся своими тканями. Она могла бы пойти туда, самолично выбрать материал и обговорить фасон наряда, что сочли бы за честь и пошили бы тамошние мастера, в профессионализме которых Элштэррин уже успела убедиться, но в наступившие времена ей запрещалось слишком часто и на слишком долгий срок оставлять замок, и все, с кем она хотела бы встретиться, приглашались сюда; но в этом и была загвоздка — ведь Её Высочество желала сама пойти туда, куда ей хотелось. И единственная причина, по которой она до сих пор не смогла обойти этот запрет, шагала рядом с ней.
Элштэррин, обычно держащая взгляд прямо, качнула им в сторону и взглянула на идущего обок неё Пламеносного. Как и всегда, её сопровождало восьмеро королевских гвардейцев — и ещё четверо несомненно оставались поблизости, но не раскрывали своего присутствия прежде времени. Их задача, в общем-то, и заключалась в том, чтобы стать сюрпризом для тех, кто решил бы напасть на Её Высочество. Но кто в своём уме сунется в столичный замок? Элштэррин не верила, что ей грозит какая бы то ни была серьёзная опасность, и рассказы о том, сколько покушений совершалось на членов королевской семьи в ходе предыдущей войны, когда она была ещё маленькой, её не убеждали. Все эти ограничения накладывали огромный отпечаток на привычный образ жизни принцессы, и ей это нисколько не нравилось. Если бы только в её окружении был хоть кто-то, готовый посодействовать ей! Её Высочество вновь посмотрела на гвардейца — на сей раз на того, который шёл по другую сторону. В былые времена у каждого принца и принцессы были в распоряжении свои Пламеносные — гвардейцы, которых они знали и выбирали самостоятельно. Многие из них становились членам её семьи добрыми товарищами, но нынче они были не больше, чем слуги. Никто из тех, кто сопровождал Элштэррин, не был выбран ею самою — этот выбор оставался за её прадедушкой; к тому же гвардейцы постоянно сменялись, а новые запреты препятствовали построению между принцессой и её охранниками какого-либо более близкого контакта.