Когда фаршированные шарики наконец были приготовлены, Криандра обрызгала их остатками содержимого из флакона, также ранее отодвинутого в сторону, чтобы не попадался на глаза, и завернула в маленький кусочек ткани, не озаботившись сохранением тепла блюда — в её условиях это было бы лишней тратой ресурсов и стараний. Взяв его с собой, она вышла на улицу и, внимательно следя за всем вокруг, подошла к высокой траве неподалёку от колодца, где нашла спрятанную там бутылку от настойки. Та была пустой, и Криандре ранее надлежало выбросить её, но вместо этого девушка наполнила её водой и некрепко заткнула пробкой. Следующим её делом было подойти к тому, что оставалось от хлева. В остатках здания тоже росла трава, и в углу между двумя худо-бедно сохранившимися стенами зеленоглазая нащупала свёрток ткани: прошлой ночью она несла его в дом, намереваясь оставить в сушильне, но опять не вовремя проснувшийся чародей спутал её планы. К сожалению, прийти за свёртком в другое время у неё уже не получилось, и это было большим упущением, но Криандра запретила себе зацикливаться на неудачах, наказав себе по достоинству оценивать то, что всё же удалось сделать. И так, собрав всё необходимое, она двинулась широким шагом к двери, ведущей внутрь части дома, принадлежавшей Лекарю. Её уши, глаза, да и интуиция тоже — всё это было настроено на то, чтобы проследить за малейшей возможной неожиданностью, но пока что вокруг было спокойно, не считая погоды.
Возле двери её уже ждали. Криандра, на короткое мгновение ткнувшись взглядом в землю, подняла глаза. Торкка смотрел на неё, слегка наклонив голову вбок. Волна эмоций быстро поднялась и растворилась внутри зеленоглазой — если бы не её серокожий товарищ, всё для неё сложилось бы совсем иным образом. То, что она вообще была жива, являлось исключительно его заслугой. Криандра всё ещё помнила ту провальную для неё ночь, когда, отвернувшись к стене и замерев до полной неподвижности, она прочувствовала каждое мгновение, которое отделяло её от рассвета — последнего в жизни девушки, как она предполагала. Это была ужасная, страшная ночь. Зеленоглазая уповала на одно: что, будучи раскрытой, ей удастся каким-то образом сбежать в лес, но и при таких обстоятельствах её последующая жизнь не могла сложиться долгой. Подспудно она понимала, что вместе с возвращением Лекаря, которое должно было состояться в первой половине наступающего дня, для неё всё будет закончено. В её разуме одни картины безостановочно сменяли другие, и все они касались того, что её может ждать. Антарийцы будут в ярости — это она знала точно, — но Криандра не могла определиться, кто станет для неё более изощрённым палачом. Короткий сон, вызванный ошеломительным бессилием, показался ей тёмной ямой, в которой чувства лишь обострились. Она ждала прихода нового дня и давилась собственным дыханием, глядя на стену, когда та начала светлеть благодаря свету, проходившему сквозь незанавешенное окно.
В момент, когда чародей проснулся и, сняв с двери замок, вышел на улицу, зеленоглазая всерьёз задумывалась о том, чтобы схватить любой острый предмет из его багажа и избавить себя от своего же будущего, — но её останавливало то, что она никак не могла вспомнить, куда ударить, чтобы ненароком не заставить себя страдать ещё больше.
А затем… Затем день начался, как обычно. Чародей хотел получить свой чай. Лекарь удалился к себе, толком даже не обмолвившись с двумя непрошенными гостями. Замок на запертой подвальной двери казался нетронутым, когда Криандра шла на кухню на негнущихся ногах, чтобы приготовить завтрак и неоднократно при этом случайно порезаться, всё силясь уразуметь, как таковое вообще было возможно. «Торкка, — наконец поняла она. — Торкка».
Приблизившись к нему, зеленоглазая приветственно махнула головой. Серокожое существо также поздоровалось с ней, хотя днём они уже успели свидеться. Сейчас, глядя на него, Криандра даже не понимала, как столь долгое время она могла относиться к нему без должной серьёзности. Она всё время ожидала какой-нибудь помощи и поддержки, и всегда — из источника, что казался ей наиболее подходящим: от эльфийских солдат, от других невольников или даже от кого-либо извне. Но настоящий союзник всё время находился рядом. Да, он не был человеком по своей сути, но в нём явно было больше человеческого, чем в людях, которых зеленоглазая уже успела узнать, и теперь наиболее яркими чувствами, которые она испытывала по отношению к нему, были искренняя благодарность и готовность содействовать ему в чём бы то ни было. В конце концов, даже то, что происходило сейчас, могло случиться лишь только благодаря его участию.
Лёгким касанием руки открыв входную дверь, чтобы они оба могли пройти, Криандра первой перешагнула порог и следующими двумя шагами остановилась возле запертого на замок прохода в подвал. Торкка, как и в прошлый раз, остановился по правую сторону от неё, молчаливо наблюдая за действиями девушки. Прут, который она вынула из замка в прошлый раз, по-прежнему был при ней: это означало, что в механизме должны были оставаться три оригинальных прута и один посторонний, который несколько ночей назад дал ей Торкка, — но, присмотревшись к замку, она пришла к выводу, что все четыре прута были почти одинаковыми. Зеленоглазой хотелось разобраться, как такое было возможно, но лишнего времени на это у неё не было, а потому она вынула все четыре прута и принялась всовывать их в нужные отверстия. Торкка всё так же наблюдал за ней, ничего не говоря. «Суть замка в том, чтобы разместить четыре прута правильным образом, — размышляла она по ходу дела. — Три из них идентичны, так как не имеет значения, в каком именно отверстии размещено каждое из них, — лишь бы оно было подходящим. Четвёртый отличается от них. Он и есть основной залог того, что замок откроется. У Лекаря был этот ключ, а у Торкки — его подделка. Но сейчас у нас есть только пять одинаковых прутов…» Криандра разместила все четыре прута, но замок остался на своём месте. Это заставило её всерьёз понервничать и в горячности чувств бросить взгляд на дверь, обхватывая её целиком. Похоже, мысль, что придётся выносить её, отразилась на лице девушки, раз Торкка издал короткий гортанный звук, похожий на мягкое короткое «ме», пожал ей руку над локтём и качнул головой, когда она взглянула на него. Решив не тратить время на хаотичный подбор, Криандра выбрала все четыре прута и побежала на кухню, в движении приседая возле очага, в котором по-прежнему был огонь, а значит, и необходимый ей свет. Взгляд зелёных глаз сразу же вцепился в прутья, медленно перекатываемые по ладони её же пальцами. Жест Торкки она истолковала как подсказку, что среди них один был ключом или подделкой. Мгновением спустя она чуть было не подскочила, когда поняла: один из прутьев действительно отличается от других.
Зажав его в руке, Криандра вернулась к двери, бросила полный готовности взгляд на серокожего союзника и по новой распределила прутья. На сей раз замок поддался, но так как руки зеленоглазой вздрогнули, он вывалился из них прямиком на пол. Она, в свою очередь, слишком взволнованная событиями, которые должны были последовать за этим, смела его в сторону дверью, открывая себе проход в подвал. Оттуда ей навстречу выступила не только привычная темнота, но и ворох сбившихся вместе сомнений, стремящихся пробиться и пронзить каждую частичку её тела. Криандра затаила дыхание, прислушиваясь к звукам. Столько разных вещей могло произойти и сейчас, и позже, и со столькими из них она ничего не могла поделать — а подобное бессилие не раз лишало храбрости даже наиболее отважных из людей. Зеленоглазая замерла возле границы помещения, в которое ей предстояло шагнуть, и сжала пальцы на двери, ища опоры, от которой можно было бы оттолкнуться, чтобы заставить себя пойти дальше.
Тишина в её голове разбавилась чёткой мыслью, известной ей с детства: «Кто может делать добро, но не делает его — совершает зло».
Эта мысль, а точнее — осознание, которое оно несло в себе, будто бы подтолкнуло девушку в спину. Она резво подалась вперёд, подхватив с пола принесённые с собою вещи. Не таясь и не опасаясь быть пойманной в эту минуту, Криандра сбежала вниз по ступеням, слыша, как Торкка перескакивает по ним вслед за ней. «Лишь бы только он был жив», — взмолилась зеленоглазая. С остальным она могла справиться. Должна была справиться. Разве принятое ею решение оставляло ей какой-либо иной выбор? Некоторые поступки требуют от людей хитрости и изворотливости, иные — способности выждать правильный момент. Но тот, на который пошла Криандра, требовал только двух вещей: храбрости и веры в правильность своего выбора, которая порождала и подкрепляла его.