Криандра, унесённая своими мыслями далеко-далеко от лагеря и остающаяся в нём разве что физически, откинула полог, уткнулась зелёными глазами в почти что привычную обстановку внутри шатра…

И земля вдруг ушла у неё из-под ног.

— Нагулялась? — спросил чародей, оторвав взгляд от бумаг. — Может, тогда объяснишь, что ты собралась делать с моими книгами?

Антарийские глаза персикового цвета медленно указали в сторону шкафа и вновь уткнулись в андэран.

Криандра встала как вкопанная, не в силах выдавить из себя ни слова — они все растерялись, разбежавшись по её вмиг опустевшему сознанию. Казалось, будто на неё со всех сторон летели стрелы, и что бы она не предприняла, какая-то их часть всё равно вонзилась бы в неё, так как отступать было некуда. Вопрос чародея, на который она не имела ни малейшего ответа, застал её врасплох, но не настолько, как само присутствие здесь антарийца. Он сидел за столом на своём привычном месте — с краю, возле печи, — а перед ним лежали какие-то бумаги, часть из которых он держал в руке, видимо, погрузившись в изучение их содержания, прежде чем пришла зеленоглазая. Следом за вполне обыденной позой Криандра отметила одежду — длиннополый серо-чёрный кафтан из плотной гладкой ткани с узором. Ей нравился этот наряд, потому что у основания стоячего воротника имелась чёрная полоска, которую с расстояния можно было счесть за ошейник, и тогда казалось, будто сам чародей — тоже чей-то невольник. Только это совершенно точно не было его дорожной одеждой. «Одежда!» — спохватилась Криандра. Почему она не сообразила перепроверить его шмотьё, чтобы убедиться, что он действительно ушёл вместе с войском? Ведь тогда она наверняка заметила бы, что та одежда и броня, которую он надевает для сражений, остались на месте. Ну как — как! — она могла заверить себя в том, что он ушёл именно с войском, как смогла принять это за данность, если сама отсутствовала в шатре, когда он уходил? Эти фантазии — эти поспешные фантазии о свободе — совершенно лишили её чувства бдительности, и теперь расплата за это с полной силой обрушилась ей на голову, перебив всю внутреннюю настроенность, в которой она нуждалась, чтобы осуществить свой побег.

— Нечего сказать? — спокойно спросил чародей.

Он был похож на человека, которому его неугомонная кошка в очередной раз побила все вазы, но он был к этому готов, да ещё и в придачу, привыкнув к неисправимости её повадок, давно перевёл убранство своего дома из хрупкого и ломкого на надёжное металлическое. Но это вовсе не означало, что Криандра была освобождена от необходимости держать за всё это ответ, — просто чародей, очевидно, был не в настроении, чтобы разбираться с этим прямо сейчас.

— Велеть отлупить тебя розгами по рукам? — размышлял он вслух; Криандре показалось, что она даже услышала лёгкий вздох. — Но тогда ты будешь работать ещё медленнее и от воровства это тебя тоже вряд ли отучит. А пока, — антариец вновь перевёл свой взгляд на бумаги, — принеси чистой воды.

Он всегда так говорил, когда она ему мешала. Было видно, что у чародея имелись дела поважнее, и он, не дождавшись, пока девушка выйдет, занялся ими: дочитал что-то на одном листе, перевернул другой, поднялся на ноги. Криандра всё ещё стояла на входе, когда он повернулся к ней спиной, встав перед печью с бумагами в руке. Большую их часть он бросил в огонь; в левой руке осталась ещё парочка, которые он как раз дочитывал. На этом моменте время остановилось для зеленоглазой. Это было каким-то физически ощутимым распутьем с двумя наиболее отчётливыми дорогами впереди. На Криандру давило ощущение, вынуждающее её сделать выбор, — и дальше откладывать это решение она уже не могла. С минуты на минуту должно было начаться восстание. Если чародей примет в нём участие, с наибольшей долей вероятности оно закончится поражением невольников; зеленоглазая в этом даже не сомневалась. Перед её глазами проплывали обрывки всех неучтённых моментов, неудач и вопросов, так и не получивших ответов. Некоторые из них она даже не успевала сформулировать у себя в уме — настолько быстро всё происходило. Оставался только этот затяжной момент перед прыжком в бездну — там, впереди, её ждала лишь только огромная, глубочайшая неизвестность. Бездействие с её стороны в данной ситуации было не менее опасным, чем какой-нибудь отчаянный поступок. Это чувство елозило в груди у Криандры, перебивая дыхание и вызывая устойчивое головокружение. «Что ещё тут можно решать?..» — раздался голос внутри неё.

Зеленоглазая бросила взгляд на шкаф. Свой кармашек с ядом, полученный заранее, она хранила здесь, на полке, за двумя бутылями, поставленными рядом, чтобы то, что находилось за ними, оставалось незаметным для того, кто бросит на них простой, не выискивающий взгляд. Бутыли на первый взгляд оставались нетронутыми — Криандра хорошо запомнила, как именно поставила их, поэтому заметила бы, если бы их кто-то подвинул, а затем попытался поставить, как раньше. Следовательно, чародей вернулся недавно и ещё не успел прошерстить своё жилищное пространство на какие-либо изменения, так что, скорее всего, успел заметить только самодельную сумку с книгами, которую Криандра и не собиралась прятать.

Шагнув мимо шкафа, зеленоглазая скользящим движением извлекла из-за бутылей кармашек с ядом и уложила его в ладони. По шатру расходился запах горелой бумаги. Он отличался от того, который почувствовала Криандра в первый день своего пленения. Как давно это было? Пару месяцев назад? А кажется, что прошло по меньшей мере несколько лет. Зеленоглазая уже мало что помнила, но была уверена: если снять себя все защитные барьеры, запрещающие думать о прошлом и мечтать о будущем, она многое вспомнит. До всех этих шумов, претящих ей запахов, холода, голода и прочих лишений было что-то ещё. Вещи, которые она любила. Люди, которых она ценила. Мир, который никуда не исчез, — он всё ещё существовал, но за рамками этого плена. Чтобы вернуть его, нужно было подойти к чародею, воткнуть в него шип, впустив в кровь немного яда, и, бросив всё, бежать. Если она хотела когда-либо вернуть свою прежнюю жизнь, то должна была расхрабриться и сделать это. «Когда, — настойчиво заверил её внутренний голос, — если не сейчас?..»

Надеясь, что первыми под воздействием яда потеряют чувствительность его ноги, зеленоглазая шагнула к стоящему к ней спиной антарийцу. Наиболее надёжным вариантом было царапнуть его ладонь, так как правая рука свободно свисала вниз, и лишь только пальцы немного шевелились, подтверждая нахождение чародея в задумчивости, но Криандра подумала, что доступность этого варианта не должна стать решающим фактором её выбора — царапина могла не дать такого эффекта, какой ей требовался, поэтому зеленоглазая решила воткнуть шип в предплечье. Этот кафтан она уже держала в руках и знала его прочность; под ним могла находиться только тонкая кофта — оба эти материала без особого сопротивления должны были пропустить сквозь себя столь острый и твёрдый шип.

Криандра, чувствуя дрожь под кожей, закрыла на долю секунды глаза, позволив картинам из своего прошлого вторгнуться в свой разум. Бегущая по улице Вэ’эвар Эйдура девушка, поздним весенним вечером задержавшаяся в местном заведении за чтением книги и подслушиванием за остальными посетителями, вторглась в тело застрявшей в плену андэран, и они обе толкнули вперёд свою руку с зажатым в ладони кармашком с шипом, по которому уже стекали вязкие капельки яда.

И вмиг всё развеялось — эта связь между двумя частицами одного человека, разделёнными тёмной пропастью, но ненадолго сошедшимися воедино, потому как шип наткнулся на что-то твёрдое. Это столкновение с металлической преградой под одеждой Криандра прочувствовала почти всем своим телом. «Наруч!» — взревела догадка в уме зеленоглазой. Она даже обдумать это не успела; эта мысль подхватила всё её нутро, и сразу за этим последовал вполне реальный рывок.

Чародей — надо было отдать зеленоглазой должное, заранее ничего не заметивший, — молниеносно среагировал на атаку, развернувшись вполоборота на одной ноге. Одной рукой он схватился за запястье девушки, из-за чего её пальцы тотчас же онемели из-за пережатых сосудов, и потянул в сторону, максимально выпрямив её руку и чуть не выдернув её из сустава, причём настолько сильным выдался этот рывок, что у Криандры слёзы брызнули из глаз. В ту же секунду второй рукой антариец ухватился за её шею и таким образом шлёпнул андэран об землю. Отлетая назад, зеленоглазая поцарапала часть спины об край стола и разбила ею стул, приземлившись на его место. Из-за удара затылком об пол перед глазами всё на мгновение разошлось вспыхивающими точками, заполонившими её взор. Чародей по-прежнему удерживал её руку и не снимал хватку с шеи, попутно придавив рёбра своей ногой, закинутой поперёк грудной клетки зеленоглазой. Криандра булькала и хрипела сквозь сдавленную глотку, издавая совсем уж непривычные для себя звуки, — последствия хватки и такого грубого падения уже отразились на ней, но из-за прилива адреналина она сама пока ещё не ощущала их в полной мере. Совершенно другое занимало её ум: не принятие поражения, а диковатые в своём отчаянии попытки вырваться. Она брыкалась и плевалась кровавой слюной — видимо, прокусив нечаянно язык, — и попыталась достать свободной рукой до чародея, чтобы попасть ему в глаз или шею, но дотягивалась только до руки, сжимавшей её, и в попытках отодрать её от себя, кажется, даже оборвала об его рукав несколько своих ногтей. Боль, слившаяся воедино, стала саркофагом, который выжидал у неё за спиной, когда же незадачливая андэран скользнёт внутрь него, но Криандра пока ещё боролась, удерживаясь будто немного в стороне от этих ощущений.