Эта ночь была другой — не такой, как все остальные. Этой странной, необъяснимой ночью казалось, будто самому лагерю всё досконально известно, только он не рассказывает об этом тем, кому об этом знать не следует. Немного нервно, словно с трудом сдерживая свои тайны, дрожали на лёгком ветру огоньки; на лицах проходящих мимо невольников лежало мрачной печатью предвкушение того, к чему они, быть может, не были вполне готовы, но к чему однозначно стремились. Криандра читала в их глазах запертую под замок тревогу, и её собственная откликалась волнами, расходящимися под рёбрами внутри неё. Казалось, что она не успевала даже толком дышать: весь этот день пронёсся как миг. Интересно, станет ли точно так же восприниматься время пленения после того, как она освободится, и пройдут месяцы, годы? Зеленоглазой андэран хотелось верить, что да. Она чувствовала себя так, будто стоит ей закрыть глаза, и весь этот лагерь вокруг неё попросту испарится — словно одним своим желанием можно было прогнать время вперёд. Ей в нос забивались привычные лагерные запахи, в ушах раздавались столь привычные звуки, характерные лишь только этому месту, но она будто больше не находилась здесь целиком и полностью. Складывалось впечатление, будто лагерь держит её только за одну руку, а другой она тянется прочь от него, и у неё это получается.

Зеленоглазая прошла по небольшой площадке и свернула на одну из «улочек», неся зажатой в руке маленькую коробку с травяными листьями — красной заваркой, которую имел обыкновение пить чародей. У неё не было никакой необходимости идти за ней этой ночью, но она чувствовала потребность в этой прогулке. Оставаясь на одном месте, она могла попросту сойти с ума от своего волнения. Гулять по ночам было опасно, и лишний раз Криандра наружу не высовывалась, но все основные страхи, привычные для неё в этом месте, отошли на задний план, уступив место тому, что было существенным прямо здесь и сейчас. Близился назначенный час, и зеленоглазая то и дело ловила любой звук, который выбивался из общего шума. После того как часть войска ушла прошлым утром, лагерь уже не казался таким людным местом, и Криандра успокаивала себя, указывая на уменьшившуюся численность противников. Время неумолимо бежало вперёд, но ответственный момент почему-то казался всё таким же далёким. Много ли времени прошло с тех пор, как зеленоглазая поговорила с заговорщицами в лесу? Всего пять дней, а сколько всего казалось изменившимся за этот непродолжительный срок! В первую очередь, Криандра вновь ощутила себя живым человеком: ни тенью, ни инструментом, а хотя бы чуть-чуть, но собой. Она всё ещё держала себя на расстоянии от полного принятия мысли о свободе, чтобы даже малейшие неудачи не имели власти над ней, ведь в таком деле даже мелочь может выбить человека из колеи. Поэтому зеленоглазая, насколько могла, готовилась к предстоящему событию, и размышлениям о том, что будет после, особо не поддавалась — только выходило это не так просто, как могло бы показаться. Часто на то, чтобы сдаться и полностью поверить в своё свободное будущее, её провоцировали встречи с другими участницами заговора. Это были будто бы случайные встречи, после каждой из которых Криандра оставалась с некоторым багажом информации, позволявшим ей дотронуться до жизни других людей за пределами этого лагеря и ситуации. Эти люди были вполне реальны, а потому и то, что они ей говорили, не воспринималось как выдумка. Так, например, она узнала, что Оэйнис была охотницей. Антарийцы вывернули ей пальцы на правой руке и отправили работать в псарни. Три из них зажили скверно, и женщина надеялась найти какого-нибудь целителя или Пламеносного, чтобы это исправить. Нимри рассказала о том, что до пленения у неё был жених, который ещё до начала войны получил назначение в королевское войско, поэтому сейчас, скорее всего, пребывал в его составе на Речном рубеже. То, жив ли он вообще, даже не обсуждалось. Девушка жила тем, что репетировала текст прошения, которое она собиралась подать командованию, чтобы его отпустили на один день для заключения брака. Ильге отшучивалась. Один раз она заявила, что была циркачкой, в другой — что путешествующей художницей. Когда зеленоглазая выразила сомнение — скорее всего, не уследив за своим взглядом, — выдумщица сказала, что после освобождения всё, что она говорит, может оказаться правдой, и тут уже нельзя было не согласиться. Про Айзерин Криандра так ничего и не выяснила, но после разговора с ней осталась убеждённой, что эта решительная женщина продолжит борьбу с антарийцами в том или ином виде. В общем и целом, невзирая на такую непохожесть между ними, все они имели перед собой чёткое представление о своём будущем. Они не просто допускали, что оно может таковым сложиться, — они уже видели его перед собой. И это было заразным.

Так что в итоге Криандра всё же сдалась, но не так чтоб уж до конца: просто она позволила себе задуматься о грядущем времени чуть больше, чем обычно. Это произошло ненароком, будто выскользнуло из глубин её существа и наведалось, как неожиданный гость, в её мысли. Она поняла это, когда осталась одна в жилище чародея и начала готовиться к перевороту. Ей вдруг вспомнились улицы Вэ’эвар Эйдура, и хотя это было болезненно, Криандра не сбежала оттуда, а прошла по ним в своём воображении, не отвергнув саму мысль об этом. Попутно она решила, что к бегству стоит подготовиться более основательно. Первым делом зеленоглазая надрезала платье чуть выше колена, чтобы подол можно было наспех сорвать, а то он мог обмотаться вокруг ног и помешать ей при бегстве. Затем, бросив взгляд на книжный шкаф чародея, призналась себе, что ей будет жаль расставаться с таким богатством, и потому, соорудив из куска своей подстилки что-то наподобие мешка, закинула туда несколько книг: почти все они были антарийскими и потому девушка посчитала их более ценным трофеем; возможно, в них можно было найти какие-то секреты, которые могли пригодиться эльфам. Бросив взгляд в угол помещения, Криандра наткнулась на оружие чародея: длинное, более двух с лишним метров, древковое оружие из темнеющего по краям металла, с туго обмотанной оранжево-красной плетёной нитью рукоятью и чуть изогнутым длинным лезвием. Зеленоглазой оно напоминало нагинату, но настоящего названия этому оружию она не знала. То, что чародей оставил его в лагере, девушку не удивило: бывали сражения, в которых он пользовался исключительно своей магией, и в таких случаях его оружие оставалось на месте. Готовясь к бегству, Криандра обдумывала возможность взять оружие с собой, но для неё оно было слишком громоздким, да и к тому же она совсем не умела им пользоваться, поэтому совсем скоро оно могло стать для неё не преимуществом, а обузой, поэтому от этой затеи девушка в итоге отказалась. Следовательно, оставалось только решить, что предпринять с самим жилищем чародея. Криандра, конечно же, жалела книги и некоторые бутыли с магическим наполнением, но истинное назначение последних она не знала, а утащить с собой весь шкаф она не могла, поэтому решение сформировалось само собою и было однозначным: шатёр предстояло спалить. Сделать это было нетрудно — стоило всего лишь опрокинуть печь и предоставить всё дело самовольному пламени, — но, тем не менее, зеленоглазая пока что не представляла себе этот момент: уж слишком долго это место было её клеткой, чтобы она сумела так запросто избавиться от него.

До её бегства оставались считанные минуты. Нужно было лишь вернуться в жилище чародея, подхватить с пола самодельную сумку с несколькими книгами, опрокинуть печь и выбежать наружу. К тому моменту лагерь уже охватит хаос, поэтому придётся в прямом смысле бежать, ловко уходя от любого, кто попадётся у неё на пути. Отсюда до пустыря в лесу, где обычно сталкивались войска антарийцев и эльфов с юга, было совсем недалеко — при желании Криандра могла добежать до него за минут десять. Может, на этом моменте она уже могла подумать о том, что будет дальше? О том, как она проснётся в доме Моргины, откроет окно, выглянет на улицу, где не будет видно ни одного антарийца… Она сможет сделать себе завтрак, умыться в тёплой воде, встретить утро с книгой в руках. А потом она встретится с кем-то из управляющих городом и договорится о том, чтобы послать весть своим друзьям, и наступит день, когда они…